16
Октября
Азат ПЕРУАШЕВ: Нельзя снимать с повестки дня работу над ошибками - "caravan.kz"
За последние месяцы с парламентской трибуны в адрес различных министерств прозвучал ряд серьезных претензий, начиная с критики госорганов за провалы в борьбе с коронавирусом, провалы с выплатами врачам и заканчивая неосвоенными внешними займами на цифровизацию школ.
Возьмутся ли госорганы за эти и другие проблемы или спустят на тормозах, об этом и многом другом мы поговорили с лидером ДПК “Ак жол” Азатом ПЕРУАШЕВЫМ.
– На прошлой неделе Президент ТОКАЕВ провел совещание по подготовке ко второй волне COVID-19, дав положительную оценку работе правительства. Между тем вы неоднократно критиковали госорганы за провалы в данном направлении, в июле заявив даже, что “за жертвами пандемии стоят коррупция и равнодушие чиновников”, а в сентябре обвинив Агентство финрынков в потакании банкам за счет МСБ. Не откажетесь от своих слов после оценки Президента?
– Совещание показывает, что Президент и правительство перешли от роли “пожарной команды” к планомерному управлению на опережение ситуации. Это, безусловно, позитивный сигнал обществу и экономике.
Что же касается моей оценки, то ее никто не опроверг. Человеческие жертвы, которые понес Казахстан, были обусловлены не только тяжестью заражений, но и нехваткой элементарных лекарств и медицинского оборудования, разворовыванием выделяемых государством средств. В 2013–2016 годах фракция “Ак жол” направила целую серию запросов правительству и Генеральной прокуратуре о беспределе в ТОО “СК-Фармация”, когда препараты и медтехника закупались через офшорные счета в 3–4 раза дороже реальных цен. В июле текущего года мы обратились в минздрав и Агентство по противодействию коррупции о нарушениях Фондом медстрахования требований об обеспечении стационаров реанимационным оборудованием. Еще раньше подняли в мажилисе вопрос о нехватке профессиональных эпидемиологов и инфекционистов и т. д.
Все эти пробелы привели к тому, что в критический момент в стране не оказалось ни нужных лекарств, ни кислородных аппаратов, ни даже подготовленных кадров.
В эти дни мы ездим по регионам, общаемся с медицинскими работниками, непосредственно спасавшими пациентов. Так вот, среди них не так много кадровых эпидемиологов и инфекционистов, зато предостаточно хирургов, кардиологов, терапевтов, пульмонологов, других специалистов. Все они стали эпидемиологами поневоле, обучаясь на ходу.
Каждый из нас знает немало студентов и волонтеров, которые пошли работать в больницы медсестрами и санитарами, наравне со старшими коллегами месяцами жили вдали от родных, работали сутками без перерыва. То же самое можно сказать о тысячах граждан, которые ради помощи незнакомым людям искали дефицитные лекарства, заказывали и доставляли из-за рубежа медикаменты и кислородные аппараты, развозили продукты потерявшим работу многодетным семьям.
Мы тоже вносили свою лепту в этот общий порыв. Но понимаете, получилось так, что рядовые медики и гражданское общество затыкали те дыры, которые оставили ответственные за эти участки чиновники, распоряжавшиеся миллиардными суммами.
Да, мы преклоняемся перед героизмом и милосердием людей в белых халатах – врачей, медсестер, санитаров, многие из которых в борьбе за жизни пациентов заразились и переболели сами, а около двух сотен медработников погибли в этой борьбе. Мы отмечаем гражданское мужество и неравнодушие волонтеров, протянувших руку помощи своим соотечественникам. Невозможно не видеть и тех неимоверных усилий, которые приложили Президент Токаев и правительство, изыскав гигантские суммы, переформатировав алгоритмы и работая в режиме нон-стоп весь этот год.
Но всё это не отрицает провалов в системах здравоохранения, образования, соцобеспечения, поддержки МСБ, денежно-кредитной политике, цифровизации, накопившихся пусть не при этом правительстве, но проявившихся именно сейчас.
Говорят, что умные учатся на чужих ошибках. А нам пришлось учиться на собственных. И цена этих ошибок – не только неэффективно затраченные бюджетные деньги, но и 2 000 жизней наших сограждан.
Поэтому, разделяя положительную оценку правительства и даже восхищаясь объемами проделанной работы, актуальностью ряда мер (отсрочками по налогам и оплате аренды; освобождением от нагрузки с фонда оплаты труда и др.), нельзя снимать с повестки дня и работу над ошибками. Тем более когда речь идет о подготовке к новой волне заражений.
– Но ведь Президент отметил, что следствие мешает работе “СК-Фармации” и Фонда соцмедстрахования, и назвал это “недопустимой ситуацией”. Не означает ли это, что к вопросу подключились некие влиятельные персоны и начавшееся расследование спустят на тормозах?
– Давайте читать дословно, что сказал Касым-Жомарт Кемелевич, а не додумывать версии. Он сказал, что следствие препятствует внесению изменений в интеграционную платформу здравоохранения, а это действительно проблема, так как текущую работу медучреждений приходится вести вручную, теряется оперативная картина ситуации. Это действительно чревато, ведь общество живет в ожидании новых очагов пандемии, которые необходимо быстро купировать до распространения заражений вглубь страны.
Президент поручил не остановить расследование, а перевести его с базовой версии платформы на дубликат. Тем более что следствие интересуют не новые вводные, а база данных по предыдущим действиям. Так что не вижу в этом поручении сигнала “спустить на тормозах”, во всяком случае, пока.
– Токаев также обратил внимание на рост цен на продовольствие…
– Очень важно, что Президент ставит эту проблему, несмотря на незначительные цифры официальной статистики – 4% за год в целом и 8% на хлеб и молочную продукцию. Те, кто рисуют такие данные, видимо, живут в каком-то другом мире. По информации, которую нам отправляют с мест, в малых городах на юге только за сентябрь мешок муки (50 кг) с 6 800 подорожал до 8 600 тенге, то есть на 26%. По сахару, маслу, крупам, мясу – ситуация еще острее. Неслучайно глава государства в своем Послании поручил вывести комитет статистики из-под других ведомств, напрямую переподчинив себе. Надеюсь, что, когда этот перевод совершится, мы увидим более реальную картину.
Эти цифры также показывают бесполезность таких структур, как СПК.
СПК не только стали препятствием в развитии предпринимательства (так как, распоряжаясь госресурсами, увеличили непроизводственные расходы бизнеса в среднем на 30%), но и не справляются с ролью стабилизационных фондов.
Кроме того, такие инфляционные тенденции опровергают аргументы Нацбанка, отказывающегося снижать базовую ставку якобы в целях “сдерживания инфляции”. На самом деле завышенная базовая ставка НБ и, соответственно, неадекватно высокие процентные ставки по кредитам банков сдерживают не инфляцию, а развитие и выживание бизнеса. А низкая активность бизнеса, отсутствие конкуренции ведут к необоснованным ценам и росту инфляции.
– Относительно выживания бизнеса – можно с этого места подробнее? Тем более что правительству было дано поручение актуализировать план антикризисных мер до конца октября. На какие вопросы вы предложили бы обратить приоритетное внимание?
– Здесь есть по крайней мере 2 горизонта задач: ближний и дальний. Программа-минимум: спасти существующий МСБ, не дать ему окончательно загнуться. Именно малый и средний бизнес составляет средний класс, и его потеря угрожает социальным расколом общества на несправедливо бедных и необъяснимо богатых. Понятно, что такой раскол нам совершенно не нужен, тем более что есть все возможности его избежать.
Программа-максимум: увеличить долю МСБ в экономике до 50 и более процентов. Одновременно это означает увеличение доли частного предпринимательства в противовес государственным компаниям (которые сегодня формируют около 70% ВВП) и реализацию честной конкуренции взамен нынешней монополизации рынков.
Что мы видим в качестве программы-минимум? Прежде всего, коренное реформирование налоговой политики. Например, в рамках ЧП Президент принял волевое решение о введении пониженной ставки НДС на ряд социальных товаров, хотя Налоговый кодекс не предусматривает подобных ставок. Дифференцированные ставки НДС широко применяются странами ОЭСР для поддержки приоритетных секторов, прежде всего – продуктов, одежды, жилищного строительства, услуг населению.
Демпартия “Ак жол” с 2012 года вносит предложения о внедрении данного механизма в отечественной практике, но правительство упорно блокирует такие инициативы, ссылаясь на трудности для налоговых служб.
И когда мы попытались закрепить решение Президента в законе, ответ госорганов остался прежним: “Применение пониженной ставки НДС приведет к усложнению налогового учета... Предлагается использовать менее обременительные механизмы”. То, что налоги должны быть удобными для бизнеса, а не для чиновников – хорошо понимают в Европе, но никак не получается доказать у нас. Мы продолжим настаивать на введении пониженных ставок НДС для приоритетных отраслей.
Необходимо также проведение налоговой амнистии по НДС, КПН и налогу на имущество для пострадавших секторов МСБ до восстановления их платежеспособности до уровня 2019 года. Крайне важно распространить меры налоговой поддержки на средний бизнес в форме ТОО, так как сегодня эти меры (например, нулевая ставка КПН) применяются только к ИП, что оставляет за бортом производственный сектор.
Кроме того, считаем принципиальным на аналогичный период отложить введение контрольно-кассовых аппаратов и электронных счетов-фактур в малом бизнесе (к сожалению, это наше предложение было отклонено парламентским большинством); а также продлить освобождение от платежей с ФОТ. Последняя мера дала возможность многим предпринимателям поддерживать своих сотрудников, выплачивая зарплату даже в период карантина.
Для МСБ также критически важно поддержание доходов и покупательской способности населения. Это, наверное, даже важнее налоговой реформы, но первая даст возможность людям зарабатывать и оставлять заработанное себе на жизнь, а не только просить помощи у государства.
Серьезная часть затрат МСБ – арендные и коммунальные платежи. Невозможно поддерживать бизнес и население, сдерживать инфляцию без “замораживания” тарифов монополистов и обеспечения их прозрачности.
Касым-Жомарт Токаев поручил отложить платежи за аренду помещений, находящихся в собственности госпредприятий. Но основная часть малого бизнеса арендуется в частных зданиях и торговых домах. Для этой части также нужны компенсационные меры. Парадоксально, но в период карантина, на фоне поручений Президента о сдерживании цен, антимонопольные органы по-прежнему соглашались с повышением тарифов монополистами. Возможно, это была та капля, которая подтолкнула к созданию Агентства по защите и развитию конкуренции при главе государства. Надеюсь, что в отношении аппетитов монополистов этот орган займет более жесткую позицию. Кроме того, для снижения затрат производителей нужно возобновить практику ночного тарифа на электроэнергию. Отказ от ночного тарифа увеличил эти затраты на 12–15%.
Крайне актуальным (если не решающим) является кредитный вопрос. Неадекватно завышенные процентные ставки продолжают давить на бизнес и население, доводя их до разорения, что и толкает к требованиям об очередной кредитной амнистии. Но уже очевидно, что разовое списание, без приведения денежно-кредитной политики в соответствие платежеспособности граждан и МСБ, не снимет исходных причин проблемы.
Поэтому необходимо снижение базовой ставки Нацбанка до 4–5% с понижением процентов по кредитам не более 7–8%. Соответственно, должна быть снижена и доходность нот Нацбанка, тогда банки станут заинтересованы направлять средства в экономику, а не в бумаги НБ.
Необходимо, как и поручил Президент, в кратчайшие сроки обеспечить рефинансирование всех кредитов пострадавшего МСБ по новым ставкам под 6%, без конвертации задолженности по прежним процентам в основную сумму долга. Прошло полтора месяца после Послания, но, как сообщают предприниматели в регионах, банки отказывают в таком рефинансировании, что ведет к новым банкротствам. К слову, по данным аналитиков, в период карантина бизнес потерял более 70% доходов, а более трети предприятий МСБ не открылись после снятия ограничений, то есть фактически разорились. Впрочем, достаточно пройтись по улицам и торговым центрам, чтобы увидеть неработающие бутики и заведения.
Наконец, в случае повторной волны коронавируса ни в коем случае нельзя снова закрывать предприятия и объекты предпринимательства. Такой шаг просто добьет выживших. В сегодняшних условиях нужна не остановка, а регулирование бизнеса.
Уверен, что рынки, торговые центры, фитнес-клубы, кафе, салоны красоты и т. д. могут работать с соблюдением требований безопасности. Но предпринимателям нужно помочь с их выполнением, в частности – с обеспечением мест массового посещения бесплатными масками, санитайзерами; проведением дезинфекций. Нужно понимать, что официантке или продавщице не по силам выталкивать из помещения мужчин-нарушителей, но у нее должна быть возможность вызвать группу поддержки. Этим должны заниматься мониторинговые группы, а не просто кошмарить предпринимателей.
– Это, как вы сказали, программа-минимум. А что с программой-максимум? Даже звучит как-то по-революционному…
– Прошу – никаких параллелей, особенно с кыргызскими событиями. Просто удобная дефиниция для разделения масштабов задач по поддержке МСБ. Итак, в качестве более долгосрочного горизонта нужно решить три вещи: а) сократить коррупцию и поборы; б) облегчить прессинг банков; в) задействовать резервы.
Конечно, можно добавить и другие приоритеты, но мне эти вопросы представляются наиболее концептуальными.
Составной частью борьбы с коррупцией должны быть деофшоризация экономики и связанные с этим ограничения на госзакупки и господдержку компаний, зарегистрированных в офшорных зонах, отмена банковской тайны для зарубежных счетов членов правительства и руководителей нацкомпаний и т. д. Некоторые из этих вопросов нашли отражение в нынешнем Послании Президента и потому внушают осторожный оптимизм.
Принципиально важно ввести прямой запрет правоохранительным органам возбуждать уголовные дела на предпринимателей по налоговым вопросам, останавливать счета и отзывать регистрацию предприятий. Этим должны заниматься исключительно налоговые службы.
Относительно прессинга банков – в принципе, ничего плохого или незаконного сами БВУ не делают, они играют по тем правилам, которые им устанавливает регулятор. Более того, банки выполняют незаменимую роль кровеносной системы экономики, совершая денежный оборот, сохраняя и предоставляя заемные средства населению и бизнесу.
Другое дело, что сегодня практически все меры финансовой господдержки бизнеса реализуются через банки. Фактически тем самым государство стимулирует предпринимателей брать в долг у банков. Эта практика толкает бизнес в должники, а при нынешних завышенных процентных ставках разоряет предприятия и граждан. По той же причине банки стали “узким горлышком” в господдержке МСБ.
При этом понятно, что одними призывами “иметь совесть” проблему не решить: деньги, как говорится, не пахнут. О снижении базовой ставки наша фракция обращалась к Нацбанку с марта месяца 5 раз. В результате ставка с 12% дошла лишь до 9%, тогда как во всем мире и даже в России идентичный показатель около 3–4%.
Возможно, более действенными будут методы, создающие конкуренцию банковским кредитам. В частности, необходим отказ от посреднических услуг БВУ при реализации мер господдержки бизнеса. По идее, современные IT-технологии (при должном уровне цифровизации) позволяют открывать персональные счета каждому получателю госпомощи непосредственно через казначейство минфина. Оценку платежеспособности клиента, прием платежей и страхование рисков также можно будет реализовать через IT-технологии (такие как искусственный интеллект или блокчейн), без привлечения дополнительных структур.
Да, это вызов для IT-индустрии, но его решение может иметь целый ряд системных экономических выгод, таких как сокращение бюрократии и корпоративной коррупции в банках, снижение стоимости кредитования бизнеса до 2–3%, расширение количества получателей господдержки с нынешних 1–2% до практически каждого субъекта предпринимательства. Параллельно отпадет необходимость в содержании так называемых “институтов развития” вроде “Байтерека”, ИФК и т. п.
Другим направлением замещения банковских кредитов должно стать развитие фондового рынка, прежде всего на базе МФЦА. Фондирование через доли в бизнесе и ЦБ более выгодно предпринимателям, чем подталкивание их в долговую яму к банкам. В этом мне видится основная роль МФЦА, полагаю, что такую конкуренцию банкам можно и должно реализовать уже сегодня, при наличии воли и соответствующего мандата со стороны государства.
Ч то касается незадействованных резервов развития бизнеса, то таковыми прежде всего следует считать отношения с крупными иностранными недропользователями.
В развитых странах недропользователи, помимо уплаты налогов, обязываются растить местные руководящие кадры, создавать совместные сервисные компании с местным бизнесом, налаживать переработку добываемого сырья, производство заменяемых деталей к используемому оборудованию и т. д. А если этого не происходит – значит, вся прибыль выводится из страны.
Именно это наблюдается во многих наших добывающих регионах, где доля МСБ в полтора-два раза ниже среднереспубликанской, притом что иностранными недропользователями ежегодно импортируется зарубежная продукция на 8 трлн тенге. Это и есть сумма упущенной выгоды отечественных предпринимателей.
Полагаем, что пришло время ставить такие вопросы в переговорах с инвесторами. Напомню, что в 2014 году правительство исключило из Закона “О госзакупках” понятия “казахстанский товар” и “казахстанский производитель”.
Депутаты фракции “Ак жол” выступили за сохранение этих норм, 9 раз ставили их на голосование, но большинство поддержало правительство и исключило защиту отечественного бизнеса из госзакупок.
Позже в Кодексе о недрах нам удалось вернуть некоторые требования (кстати, ту дискуссию подробно освещало ваше издание). Но через 2 месяца, с 2021 года, истекают и их сроки. Так что вопрос о национальных экономических интересах в использовании невозобновляемых ресурсов должен стать одним из ключевых в господдержке отечественных предпринимателей.
АЛМАТЫ
